Приоритет, прямое действие и прямой эффект норм права Евразийского экономического союза

Abstract

Автор рассматривает появление права Евразийского экономического союза (ЕАЭС) через призму специфики интеграционного объединения, в котором государства-члены передают на уровень институтов объединения часть своих полномочий, включая право на принятие общеобязательных нормативных актов, которые будут действовать в национальных правопорядках и применяться всеми субъектами национального права, а также судами при разрешении споров. Договор о создании ЕАЭС не содержит положений о путях разрешения конфликтов между нормами права ЕАЭС и противоречащими им нормами национального права, поэтому эта задача станет одной из основных для Суда ЕАЭС. В своих недавних решениях Суд ЕАЭС уже вплотную приступал к ее решению, начав выстраивать свою доктрину приоритета права ЕАЭС. Автор рассматривает решения Суда ЕАЭС, используя для их анализа доктрины приоритета и прямого эффекта, разработанные Судом Европейского союза. Автор приходит к выводу, что успех действий Суда ЕАЭС в этом направлении будет полностью зависеть от того, как доктрина приоритета права ЕАЭС будет воспринята и применена на практике национальными судами стран — членов ЕАЭС. = In the present article the author considers the emergence of the Eurasian Economic Union (EAEU) law though the prism of the integration union specifi cs, where member states transfer some of their powers to the union institutions including the right to adopt binding legislative acts, which will be applicable in national legal orders and will be applied by all subjects of the national law as well as by courts in resolving disputes. The agreement on the establishment of the EAEU does not contain provisions on ways to resolve confl icts between the norms of the EAEU law and national law provisions that contradict them, therefore this task will become one of the core tasks for the EAEU Court. In its recent judgments the Court of the Eurasian Economic Union has already started to tackle this issue by creating its own version of the doctrine of the Union law priority. The author considers these judgments using for this purpose the priority and direct effect doctrines developed by the European Union Court of Justice. The author concludes that the success of the Eurasian Economic Union Court in this direction will entirely depend on the acceptance and practical use of the priority doctrine by domestic courts of the Eurasian Union member states.