Массовая приватизация и смертность в малых и средних индустриальных городах России и Беларуси

Abstract

Основные предпосылки научной работы. При переходе от централизованного государственного планирования к рыночной экономике Россия испытала беспрецедентный скачок смертности, главным образом среди работоспособного мужского населения. Беларуси в этот период удалось избежать подъема уровня смертности. Что могло послужить причиной подобного различия? Имеющиеся научные работы указывают на связь между приватизационны-ми реформами ранних 1990-х гг. и смертностью, главным образом из-за безработицы. Однако имеющаяся научная литература основывается на традиционных данных по смертности из регистров народонаселения, что не позволяет делать выводы о влиянии приватизации на смертность изолированно от других факторов. Методы. Основой анализа выступает уникальная база данных, собранная научно-исследовательским проектом PrivMort. Она содержит информацию о населенных пунктах, предприятиях и индивидуальных респондентах, а также об их живых и умерших родственниках. Исследование основывается на непараметрическом методе отбора подобного по коэффициенту склонности вероятности для сравнения смертности и ее детерминант среди моно- и мультииндустриальных городов с разной скоростью и типом приватизации в России, где массовая приватизация была предпринята в начале 1990-х гг., и в Беларуси, где экономика была либерализована без массовой приватизации при сохранении сильного государственного контроля. Использована регрессия Пуассона с возрастной стандартизацией и смещением переменной (времени) по количеству лет, которые субъект прожил в 1992–1998 гг. Результаты. Показано, что скорость приватизации оказала наиболее сильный эффект на смертность среди мужчин в возрасте 20–65 лет в моноиндустриальных городах России, которые, в отличие от Беларуси, прошли массовую приватизацию. Выявлен сильный предохраняющий от смертности эффект проживания в Беларуси вблизи с польской границей, а также эффект наличия высшего образования. Кроме того, продемонстрировано, что безработица в 1990-е гг., а также отсутствие семьи повысили вероятность мужской смертности. Интерпретация результатов. Политика массовой приватизации имела крайне негативное влияние на мужскую смертность, особенно среди мужчин работоспособного возраста. Россия, которая применила политику массовой приватизации, включая быструю продажу государственных акций и быструю либерализацию цен, значительно хуже справилась с социально-экономическими последствиями транзиций, чем Беларусь, где применялась политика постепенной либерализации. Присутствие в экономике сильного государственного контроля может существенно амортизировать эффект тотальных экономических изменений на структурном уровне, так как оно значительно снижает уровень смертности за счет меньшего урезания социального бюджета, сокращения индустриального производства, более низкого уровня безработицы и бедности, экономического неравенства. = Background. While right after the onset of economic and political reforms transforming central planning to free market economy Russia experienced an unprecedented rise in mortality primarily among the working-age male population, Belarus did not experience such a shock. What can the difference between the mortality rates in two post-Soviet Slavic states be attributed to? Previous studies have indicated a link between privatisation reforms and mortality mostly via unemployment. However, existing studies rely on conventional registry-based mortality data or cross-national data, which makes them unable to single out the effect of privatization on mortality. Methods. The study uses a novel dataset acquired by the PrivMort project, containing data on settlement- and enterprise levels as well as individual-level data on the respondents and their alive and dead relatives. The study using propensity score matching compares mortality and its determinants across mono- and multi-industrial settlements with different pace and style of privatization in Russia, where rapid mass-privatization policies were introduced in the early 1990s, and Belarus, which liberalised its economy maintaining a strong state. We used Poisson regressions with offset variable (time of exposure) as a number of years a person lived in the exposure period (1992–1998). Findings. Using an age-adjusted Poisson regression, we demonstrate that among men aged 20–65, the speed of privatization has the strongest effect on mortality in mono-industrial towns that have undergone rapid mass privatization. Since Belarus has not undergone mass privatisation, the effect is only observable in Russia. We also identify a strong protective effect of living close to the border with Poland among Belarusian men and a strong protective effect of academic higher education. Furthermore, we demonstrate that unemployment in the 1990s and marital status have a strong effect on mortality. Single men when compared to men in stable partnerships are significantly more likely to die. Interpretation. The policies of rapid mass privatization had a negative effect on mortality among working-age men. Russia, which implemented mass-privatisation policies including quick sale of state assets, rapid price liberalisation and stabilisation, fared significantly worse in terms of mortality levels than Belarus, which employed a slow liberalization strategy. The presence of strong state can significantly cushion the effect of large-scale economic crises as it a) directly affects mortality rates by less reduction in public spending; and b) indirectly affect mortality due to a smaller fall in output, smaller unemployment and poverty rates as well as by less income inequality.